– Ах, как он говорит! – воскликнула Маргарита.

Мак почувствовал себя немного неловко – он никак не могпонять, о чем идет речь, не мог ухватить общую нить разговора; но, подумав отом, каким удовольствием для состоятельного мужчины является покупка дорогихнарядов своей подруге, он приободрился. Когда Маргарита закончит делатьпокупки, он сможет подыскать что-нибудь для себя, попросив Мефистофеля выдатьему вперед часть причитающегося ему вознаграждения, если возникнет нужда вденьгах. Правда, Мефистофель не сказал ему, каков размер его вознаграждения.Мак пожалел, что не обговорил этот пункт сделки заранее. Однако сейчас, похоже,подвернулся удобный случай расставить все точки над «i». Ведь если его неустроит то, что ему полагается по договору, получится, что он работает задароми только зря теряет время, участвуя в Тысячелетней Войне.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – сказал МакМаргарите. – Поторопись, пожалуйста. У меня есть одно важное дело.

– Какое дело, дорогой?

– Мне нужно найти картину Боттичелли. Если мне удастсяее разыскать, то можно будет устроить одно выгодное дело.

– Боттичелли? – вмешался Энрико. – Можетбыть, я смогу быть вам полезен. Я знаю всех художников. Для меня будетвеличайшим наслаждением предложить вам свою помощь и свой опыт в оценке картин…О нет! – воскликнул он громко, и Мак вздрогнул от неожиданности, –моя помощь вряд ли понадобится. Синьор, по-видимому, знаток живописи.

– Что ж, – улыбнулся Мак, – давайте проверимэто на деле, не откладывая на завтра то, что можно сделать сегодня.

И Мак пошел к выходу. Внезапно дверь распахнулась, и тучный,странно одетый человек чуть не сбил его с ног.

– Доктор Фауст! – прокричал он, задыхаясь. –Мне нужен Иоганн Фауст! Доктор, прибывший из Германии! В «Парадизо» мнесказали, что он пошел сюда!

– Я тот, кого вы ищете, – ответил Мак. – Чтослучилось, мой друг?

– Мой господин! Он умирает! Когда он услышал, что вгороде объявился доктор из Германии, он послал меня разыскать его. Ах, сударь,если вам удастся исцелить моего господина, вас наградят по-царски. Вы сможетепожелать все, что вашей душе угодно.

– Гм… Вообще-то я… я сейчас занят…– пробормотал Мак,боясь обнаружить свое невежество. Жители Флоренции показались ему оченьвспыльчивыми, и он опасался, как бы ему не пришлось расстаться с головой, еслиего разоблачат. – У меня мало свободного времени… Как, вы говорите, зовутвашего господина?

– Мой господин – Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным.

– Кажется, дело принимает нужный оборот, – шепнулМак Маргарите. А вслух добавил: – Сложи вещи, дорогая, и жди меня в гостинице.Я вернусь к тебе, как только исполню свой долг милосердия.

Слуга Лоренцо Медичи повел Мака к своему господину. ПалаццоМедичи было расположено в живописном месте неподалеку от Арно. Стройные колонныиз белого мрамора и портик в греческом стиле придавали этому прекрасному дворцуизящество и величавую простоту. Двери из полированного красного дерева былиукрашены затейливой резьбой – этот стиль ввел Дамьято, прозванный Проклятым. Удверей стояли важные лакеи в ливреях и белых рубашках, сшитых по последнейнеаполитанской моде; смерив Мака презрительными взглядами, они преградили емупуть: его платье, вполне приличное для такого места, как рынок, выгляделослишком бедно в сравнении с их собственными ливреями. Старик-слуга,сопровождавший мнимого доктора, что-то шепнул разряженным лакеям, и Макапропустили во внутренние покои.

Стеная и заламывая руки, слуга повел Мака по длинномукоридору. На стенах висели картины, писанные маслом – благодаря знаниям,полученным от Мефистофеля, Мак мог оценить их. Подойдя к двери в дальнем концекоридора, слуга постучал и осторожно открыл ее. Заглянув внутрь, Мак увиделроскошные, поистине царские покои.

Стены зала были украшены картинами великих мастеров, а намраморных и столиках тут и там стояли миниатюрные скульптуры и статуэтки.Богатый восточный ковер покрывал пол, а к потолку на тяжелых бронзовых цепяхбыла подвешена огромная хрустальная люстра. Пламя горящих светильниковотражалось в прозрачных подвесках, сверкающих, словно алмазы. Тяжелые шторы навысоких окнах были опущены, сквозь них кое-где пробивались слабые лучи света.Сильный запах серы не мог заглушить того специфического кислого запаха, которыйвсегда присутствует в комнате, где лежит больной. На столе у окна стоял подносс остатками роскошной трапезы; терпкий аромат вина, приправленного пряностями,смешивался с резкой вонью испражнений на полу, где собаки грызли кости.

Посередине этого зала, словно величественный королевскийтрон, возвышалась огромная кровать. Ножки кровати и высокие деревянныестолбики, поддерживающие балдахин, были покрыты искусной резьбой; занавеси излегкого, полупрозрачного шелка ровными складками ниспадали на тонкие белыепростыни. На столиках возле кровати горели высокие белые свечи в серебряныхподсвечниках. Несмотря на то, что день был достаточно теплым, в камине горелогонь.

– Кто здесь? – послышался негромкий голос.